Новости – Общество
Общество
«У меня сердце крепкое. Я выдержу»
Фото: Николай Борисов
«Русская планета» вспоминает моряков-подводников из Воронежа, погибших на подлодке «Курск»
14 августа, 2014 21:11
10 мин
12 августа исполнилось 14 лет со дня гибели атомного подводного ракетоносного крейсера К-141 «Курск». По количеству жертв авария стала второй в послевоенной истории отечественного флота после взрыва боезапаса на Б-37. Из 118 членов экипажа «Курска» в живых не осталось никого.
На подлодке служило пятеро воронежцев: Николай Белозоров, Игорь Ерасов, Алексей Шевчук, Николай Павлов и Сергей Кокурин. Первый похоронен в Санкт-Петербурге на Серафимовском кладбище, остальные — в Воронеже, на Коминтерновском кладбище. Для первого служба на флоте началась с авианесущего крейсера «Адмирал Кузнецов», для остальных — с АПРК К-119 «Воронеж».
«Воронеж» и «Курск» всегда стояли на одном пирсе, как два брата-близнеца. Пункт базирования — Видяево. Из-за тяжелого материального положения моряков многие города брали тогда шефство над лодками и помогали членам экипажа. Отправляли продовольствие и медикаменты, обменивались делегациями. Администрация Воронежской области взяла шефство над ракетным крейсером К–119 (поэтому он и получил название «Воронеж» — Примеч. авт.). Точно такой же договор позже был заключен между администрацией Курской области и АПРК К–141.
Но помимо бедности существовала еще одна проблема — острая нехватка кадров.
– Ребят тасовали как карты, заполняя экипаж моряками из разных лодок для выхода в море, — вспоминает Алла Валерьевна Кокурина, мать одного из погибших на «Курске» воронежцев.
Николай Белозоров, капитан 3-го ранга
Уроженец села Подгорное Россошанского района Воронежской области. С 1990 по 1998 служил на Северном флоте на авианесущем крейсере «Адмирал Кузнецов». Был командиром электротехнической группы, а в 1995, в возрасте 27 лет, — командиром электротехнического дивизиона, на должности капитана 2-го ранга. В его подчинении находилось 130 человек. После трехмесячного боевого похода Николай Белозоров награжден медалью «За заслуги перед Отечеством» II степени.
С 1998 по семейным обстоятельствам перевелся служить на запасной экипаж подводных лодок «Курск» и «Воронеж». С марта 2000 числился в составе экипажа АПРК «Курск», который готовили к выходу на боевую службу. Выход «Курска» на учебные стрельбы должен был стать для Белозорова последним — через три месяца он имел право уйти в запас, но Николай решил остаться и продолжить свою службу.
Игорь Ерасов, старший мичман
В 1994 году его перевели на АПРК «Воронеж». До этого Ерасов в течение десяти лет служил на надводных кораблях. Когда он дал согласие перейти служить на подводный флот, родные отговаривали, но Игорь отвечал: «У меня сердце крепкое. Я выдержу». С экипажем АПЛ «Воронеж» несколько раз выходил в автономное плавание.
В 1999 году Ерасова перевели на АПРК «Курск». В обязанности старшего мичмана входила передача кодограмм и шифровка. По штатному расписанию он был в непосредственном подчинении у командира лодки. Согласно корабельному Уставу, в чрезвычайных ситуациях шифровальщик не имеет права покидать свою каюту.
– Когда подняли лодку, в Видяево на опознание ездил его отец, Владимир Борисович, — вспоминает Кокурина. — При встрече он рассказывал: «Сын лучше всех сохранился. Нашли его в третьем отсеке, в своей каюте, сидящим за столом».
Родным отдали на память ключи от его сейфа. Ерасов по выслуге лет мог уйти в запас, но не хотел расставаться с флотом и родным кораблем.
Алексей Шевчук, капитан-лейтенант
Алексей Шевчук продолжил династию: моряками были его отец и дед. Служба на Северном флоте началась для него в 1996 году в Видяево. По распределению Шевчук попал на подводную лодку «Воронеж», неоднократно ходил в автономное плавание. В 1999 переведен на АПРК «Курск».
После училища Алексею сразу предлагали идти в главный штаб, он отказался, несмотря на то, что служить на флоте в то время было намного тяжелее, чем сейчас.
– Был тогда приказ, по которому матросов кормили, а офицеров — нет, — вспоминает Алла Валерьевна. — И зарплаты не давали по нескольку месяцев. А Алексей приходил домой, забирал все из холодильника и кормил весь экипаж. А потом стал приводить всех на обеды домой. Наталья Николаевна (мать Шевчука — Примеч. авт.) рассказывала, что 8 марта не только Алексей, но и его сослуживцы, которых она кормила, приносили ей розы — огромная охапка получалась. Теперь она сама время от времени ходит на 8-й пирс, откуда уходил в последнее плавание «Курск», и кидает ребятам в море цветы.
Родители Алексея до сих пор живут в Видяево.
– Отец, Владимир Николаевич, капитан 2-го ранга запаса, после окончания службы стал капитаном портового буксира, — продолжает Кокурина, — одного из тех, что помогают подходить и отходить от причалов неповоротливым огромным субмаринам. Именно он в тот злополучный день 10 августа 2000 помогал выводить на своем буксире в море очередную подводную лодку. На этот раз «Курск», на борту которого находился его сын.
Николай Павлов, матрос-срочник
Семья Павловых переехала в Россию из Казахстана в 1992 году. Причина для тех лет самая распространенная — распался Советский Союз, и русских начали притеснять. Переселенцы обосновались в селе Лесково Калачеевского района Воронежской области.
В ноябре 1999 года Николая призвали на флот. Первые полгода прошли в учебном отряде Архангельской области в Северодвинске, а затем его перевели в поселок Видяево для прохождения дальнейшей службы на АПРК «Воронеж».
– Ничто не предвещало беды. Даже тогда, когда Лидия Васильевна (мать Павлова — Примеч. РП.) услышала о трагедии лодки «Курск», подумала: «Господи, какое горе для чьей-то матери», — вспоминает Кокурина.
Лидия Васильевна не знала о том, что 10 августа Павлов был прикомандирован к «Курску» в порядке обмена экипажами на время учений. 15 августа в Калачеевский район пришло последнее письмо Николая. На момент гибели ему было всего 20 лет.
Сергей Кокурин, капитан-лейтенант
Сергей — потомственный моряк. Его отец уволен в запас в звании капитана 1 ранга. Дед — капитан 3 ранга в отставке. Сергей поступил в Севастопольское ВВМИУ (высшее военно-морское инженерное училище — Примеч. РП.), готовившее подводников. После того, как Украина обрела независимость, начался раздел военных училищ. Курсантам предложили принять украинскую присягу или переводиться в российские училища. Без колебаний Сергей перевелся в знаменитую питерскую «Дзержинку».
После окончания училища получил назначение на АПЛ «Воронеж» — от города было ходатайство направить его на подшефную лодку. В 1999 года Кокурина перевели на «Курск». В том же году с экипажем этой лодки он успел сходить в автономное плавание.
– К концу 1999-го у него налаживалась жизнь, — вспоминает Алла Кокурина. — Уже стали давать зарплаты, Сережа смог купить холодильник, стол, табуретку и телевизор, пусть и подержанные. Он был холостой. В мае 2000 поехал в отпуск в Севастополь, где познакомился с девушкой. Но что-то у них произошло, и сын у нас остался один, а мы — без внуков. После опознания муж получил инсульт. Я более стойко выдержала, потому что на опознание не поехала. Сережа запомнился мне живым.
Ситуация на флоте до гибели «Курска» была очень тяжелой. Среди документов сына Алла Кокурина нашла рапорт, написанный в то время, когда задерживали зарплату.
«Прошу Вас ходатайствовать перед вышестоящим командованием о предоставлении мне 20 суток отпуска для поиска источника дополнительного дохода, в связи с невозможностью дальнейшего существования на отпускные, полученные в марте 1998 года». Дата — 28.09.1998 г., и подпись — ст. лейтенант К.С.С.
– То есть молодой человек, офицер подводной лодки, не может купить продуктов, заплатить за квартиру, купить себе лезвия для бритвы, сделать ремонт системы отопления (за свой счет, так как государство этим вообще не занималось) и сводить девушку в кафе, — резюмирует Алла Валерьевна.
На рапорте виза: «Тов. К.С.С.! В таком положении находятся все, имея жен и детей. Вам проще».
Со временем ситуация стала меняться. Правда, серьезные изменения начались только после того, как погиб «Курск». Как рассказывает Кокурина, в Видяево отремонтировали дороги, школу, Дом офицеров. Построили аквапарк, поставили красивые детские площадки. Заброшенные дома покрасили и забили щитами разбитые окна. Прибавили оклады, спустили на воду новую лодку, «кажется «Гепард». В общем, к флоту повернулись лицом.
– Но через несколько лет после того, как были «сброшены» эти деньги, я узнала, что база оттуда выводится, — рассказывает Алла Валерьевна. — Там наверняка будут газовики.
Она считает, что гибель лодки была подготовлена развалом, который царил тогда на флоте. А на вопрос о том, можно ли было спасти тех 23 подводников, которые остались в 9 отсеке, отвечает, что да.
– Если бы мы приложили усилия в первый же день, и были бы эти спасательные средства...
И добавляет:
– Но лодку подняли, а трупы погибших придали земле. И я счастлива тем, что могу хотя бы прийти к этой могиле, а не к морской бездне.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
